Приложение II  к лекции 12
Семицветная радуга человеческого слова
(Беседа со студентами в г. Старый Оскол)

Главным положением нашей беседы я хотел бы сделать следующий тезис: слово, обыкновенное человеческое слово, исходящее из уст, – это своего рода «лакмусовая бумажка», по которой определяются как здоровье, так и нравственные недуги личности, ее болезни, «курские аномалии» души. Многое можно узнать по этой «бумажке», если за дело берется специалист.

Никто не будет спорить, что в жизни педагогов слово может быть и пластырем, и скальпелем, и оружием, и букетом цветов. Со своим назначением справляется то педагогическое учреждение, которое выпускает из своих стен молодых специалистов, владеющих словом. Не стану погружаться в отвлеченные рассуждения о достоинстве ораторского слова, но нарисую вам, используя вместо красок слово, некую радугу, конечно же, семицветную. И запечатлею ее не на листе бумаги, а на чистом полотне ваших сердец. А каждый из нас пусть подумает, какой цвет ему соответствует, на каком словесном уровне он находится.

Уровень первый, в моем понимании, самый низкий, определяется словосочетанием черное слово. Второй, чуть более высокий, именуется праздным, или пустым словом. Далее цвет меняется с черно-серого на более светлый, как бы изнутри озаряется светом.

Третий уровень, на котором ваш покорный слуга хотел бы находиться постоянно, не опускаясь ни на этаж ниже, – теплое слово. Заранее декларирую: кто после перечисления мною семи словесных уровней без запинки сможет повторить все услышанное, тот не просто является психически здоровой личностью, но и заслуживает наименования вундеркинда.

Четвертый уровень – золотое слово. От теплого к золотому – один шаг.

Пятый уровень – красное слово, слово прекрасное, слово поэтов и трибунов, покорявших своей речью племена и народы.

Шестой уровень – головокружительная, звездная высота: вещее слово. И, наконец, седьмой уровень – выход на околоземную орбиту и вообще за пределы видимого мира, в вечность, в мир духовный – святое слово.

Поразительно, какая полярность: от черного – до святого!

Теперь я постараюсь дать краткую характеристику каждого из словесных уровней, а вы, как птички-невелички, которые, словно ноты-осьмушки и четвертушки, сидят на проводах – нотном стане, примеривайтесь – кому куда. Разобраться в этом поможет совесть – самый строгий и нелицеприятный судия. Пусть каждый из наших слушателей превратится в диагноста, доктора Айболита для самого себя, и выберет свою словесную нишу. Попутно мы будем рассуждать о духовном здоровье и нездоровье, потому что наше слово, как мы еще не выяснили, но предположили, – это «лакмусовая бумажка», симптом, свидетельство о том, что сокрыто в бессмертной человеческой душе и гнездится в смертном нашем теле.

Черное слово – это вербальный вирус и, естественно, заразный. Передается он не путем капельной или иной какой инфекции, но через слух. Черное слово, поселившись в ментальном пространстве личности, начинает производить там свою разрушительную работу, причем совершенно неприметно для инфицированного человека. Приметим, что черное слово может вползти в избушку нашего сердца еще в ребяческом возрасте. Привившись, не будучи вовремя исторгнуто, оно пускает корни. Речь, загрязненная руганью, показывает, что болезнь вошла в силу.

Самой пагубной разновидностью чернословия является, без сомнения, матерная брань. До революции – не культурной, а той, «великой» по своим беззакониям (имя ее, по счастью, уже стерто со скрижалей нашей истории вместе с уничтоженным днем гражданского праздника) – матерное слово именовали богохульством и кощунством. От человека, изрыгавшего подобную словесную блевотину, нормальные люди отшатывались, потому что он «в Бога ругался», потому что он попирал самое святое, что есть у каждого на земле, – собственную мать, его родившую!

Черные слова, свив гнездо в человеческой душе, формируют в ней особое нравственное, а точнее, безнравственное состояние, имя которому – цинизм. Цинизм! Он тождествен вытравлению, атрофии нравственного чувства, что называется в Священном Писании «сожженной совестью». Цинизм познается в неспособности верить в возвышенное, идеальное, святое. Цинизм обозначается плевком через щель передних зубов как реакция, отклик личности и на героическое, и на трагическое... вот так – одним движением языка и губ! Что и говорить, очень, очень не хочется, чтобы кто-либо из нас попал в сию словесную колею, задержался на этом уровне. Это даже не уровень, это – андеграунд! Да, находящиеся в подобном темном состоянии пишут ныне свои «Записки из подполья». Речь идет о сознании блатном, уголовном и соответствующем ему лексиконе. Урка, социально близкий красным комиссарам, прекрасно владел этим языком.

Очень важно понимать, что вошедшее в сердце черное, грязное, греховное слово делает человека не способным любить. Любовь – состояние высокое, жертвенное, умягчающее и облагораживающее сердце. Как белокрылая горлица чурается грязи, так и любовь не выносит и единого мерзкого, нечистого слова. Вот почему девушкам запросто можно разобраться в том, от Бога он или нет в ее судьбе. Он это или не он? Диагностика происходит на уровне лексики. Если он, милый, смотря ей в глаза, в ее присутствии оскорбляет небо и землю, деревья, листву, цветы и птиц, а главное, душу человеческую циничным словом – это не он. Если же девица – Эллочка-людоедка с подобным лексиконом смотрит зазывающим образом на старооскольского Леля, пусть он бежит от нее со всех ног: ведь эта дива – Яга, будущая старуха Шапокляк! Впрочем, старуха Шапокляк была приличная женщина, только обиженная судьбой. Итак, братцы мои, признавайтесь сами себе и бегите на исповедь, кто замарал свой язык, речь, мышление словесной грязью, притом еще и оправдывается: «Батюшка, я в школе слишком хорошо учился, поэтому знаю «Поднятую целину» наизусть, а там что ни слово, что ни страница, то ненормативная лексика. Батюшка, у нас министр культуры – не нынешний, а прошлый, тоже матом ругался»... Увы, друзья, всех слушать – с ума сойдешь! Сегодня, если хочешь отстоять свое психическое здоровье и право на счастье, необходимо быть критически мыслящей личностью. Не такой, однако, как Чацкий, который обливал всех презрением и носился с собой как с писаной торбой, вращаясь вокруг оси собственного эгоизма. Но нужно быть действительно самостоятельной мыслящей личностью, понимающей разницу между тем, что такое «хорошо» и что такое «плохо».

Давайте же скорее перебираться наверх и сядем на следующую жердочку: пустого, или праздного слова. Оставим за и под собой все черные слова, так называемую подзаборную лексику, многоступенчатые синтаксические конструкции, или, как называет их Священное Писание, «глаголы потопные». Они не для нас и не для наших детей. Сядем на вторую ступеньку, поднимемся хотя бы на малую высоту.

Слово пустое, или праздное. Слов исходит из наших уст за день – миллион. Мы даже не в состоянии подчас подсчитать их, а тем более проанализировать. Знаете ли вы, что по данным медицинской науки люди заболевают гриппом, в частности, потому, что они руками все время хватаются за лицо. Ученые подсчитали, что за день мы прикасаемся к своим щекам, лбу, глазам, губам, ушам более трехсот раз. Часто именно через пальцы в организм входят бактерии и вирусы. Так вот, если едва поддаются учету тактильные прикосновения, то слова тем паче.

Празднословие. Что это такое – пустое, или праздное слово? Это слово, лишенное соли; слово, лишенное смысла; слово, произнесенное просто так, for fan, от нечего делать! Все лопочут, и аз с ними. Празднословие – это мутный многоречивый поток, в который мы вливаемся своим маленьким ручейком спозаранку и плывем по нему до позднего вечера. «В многословии не избежишь греха», – сказал библейский мудрец царь Соломон. Потому что, если слово рождено праздностью, оно так или иначе всегда затронуто человеческими страстями: амбициями, обидой, мнительностью, ревностью, сарказмом, иронией, чувством собственного превосходства, всегда ложным. Празднословие часто провоцируется хандрою, печалью, «онегинским сплином». Празднословие – это что-то совершенно безразличное для большинства людей, но не для Того, Кто дал нам слово. Раскрыв Евангелие, мы услышим слова, исходящие из уст Того, Кто не говорит неправды: Истинно, аминь, глаголю вам: за каждое праздное слово дадут человецы (люди) отчет в день Суда (Мф.,12,36). Есть высший суд, «он не доступен звону злата», и пусть дрожат «наперсники разврата»: хотят они того иль нет, пред Богом им держать ответ. Слова и мысли наши в реку забвения не канут.

Дорогие друзья, я хотел бы дать вам маленький рецепт, как избегать празднословия, ибо оно, как мы с вами выяснили, не безвинно: опустошая, делает праздным и пустым человеческое сердце. Празднословие всегда рано или поздно по сцеплению ассоциаций приведет нас к осуждению, а осуждение и злословие – это, между прочим, смертный грех, в котором можно и должно покаяться, но, будучи застигнутым в котором внезапной кончиной, несчастный человек (о, ужас!) лишает себя вечной жизни. И тот, кто хочет избегать слов пустых, дурных, праздных, пусть вооружится следующим правилом: помни, что говоришь; помни, кому говоришь; помни, где говоришь; помни, зачем говоришь; помни, какие из того могут быть последствия. «Ой, батюшка, это так сложно – все время помнить об одном, другом, третьем, да и ваше правило записать со слуха невозможно! Можете покороче сформулировать?» А почему нет? Помни: что, зачем, где, когда говоришь и какие из того могут быть последствия. На самом деле только первые полдня ты пыжишься, тужишься, стараешься анализировать свою речь, а уже в послеобеденное время вошла в тебя эта нравственная установка – и ты, всемирно известный болтун, шалопай, празднослов, краснобай, становишься... Диогеном. Кто такой Диоген? Крупный политический деятель старооскольской эмиграции? Диоген – это древнегреческий философ (404-323 гг. до н.э.), который сидел в бочке, всем был доволен, у него не было никаких особенных потребностей, кроме общечеловеческих. И как-то, зажегши фонарь, он появился при свете дня на базаре и, высоко подняв его, сказал: «Ищу человека». Искал человека, искал нравственных личностных качеств. А Фома Фомич Опискин – родственник Диогена, седьмая вода на киселе, своему служке, мальчику на побегушках, говаривал: «Я люблю человека... но покажите мне этого человека!»

Итак, дорогие друзья, праздное слово опасно тем, что из-за него происходят очень многие ссоры, оно провоцирует даже трагедии. Самая крепкая дружба не выдерживает празднословия. Его помогают преодолеть несколько переиначенные старинные пословицы: «Слово не воробей (это из кабинета ректора выходит предупреждение), поймают – вылетишь». А не в меру речистые учащиеся в Старом Осколе, если не соблюдают правил против празднословия, могут стать предметом иной пословицы: «Дальше едешь – тише будешь». То есть, сошлют тебя за длинный язык в зону вечной мерзлоты – авось, тише будешь.

А теперь третья высота – теплое слово. Этого дара нынче днем с огнем не сыскать, потому что давно уже на Смоленском кладбище нашла место своего упокоения Арина Родионовна, давно уже мы не слышим голоса няни, которая утешала Татьяну Ларину, возвратившуюся с прогулки со рдеющими щеками и признанием на устах: «Ой, плохо мне, душа моя в огне! Ах, няня, он не смотрит на меня»... Она ее усаживала на сундук в своей светелке и говорила: «Ну, успокойся, девочка моя, вот крынка молока, попей немножко, глядишь, сойдет с тебя печаль». – «Ах, няня, ты меня не понимаешь»[46]. И вот уж нет этих нянь, не видно и патриархально настроенных бабушек. Бабушки есть, но они погружены в телесериалы мексиканского производства, и поэтому им просто не хватает времени для того, чтобы поделиться с внучатами опытом своей жизни. Уже никто из взрослых не говорит юным: «Утро вечера мудренее, ложитесь-ка спать, ведь завтра будет день опять».

Теплое слово... Почему свершается столько разводов у нас в России? Да потому, что не владеют теплым словом ни муж, ни жена. Потому что они напоминают собой рыцарей Алой и Белой розы, для них супружество подобно ристалищу. Съезжаясь на этом поле битвы, закованные в латы, они скрещивают супружеские копья. Удар, еще удар, «ура, мы ломим, гнутся шведы»... А вот если бы у него нашлось теплое слово для молодой, здоровой, красивой, но нервозной жены, то ее взвинченное состояние можно было бы снять в два счета, даже не будучи психологом-специалистом.

Что говорить о женщине... Пришел муж – угрюмый, понурый, сокращенный с должности. Как князь восточный, смотрит в одну точку степным волком Германа Гессе. Если у нее, у женушки, есть теплое слово в запасе, так она сразу же возвратит ему присутствие духа: «Месяц мой ясный, сокол прекрасный, что ты кручинишься? Садись скорее. Все готово: вот оладушки, квасок. Вкуси же, с Богом», – и погладит его по маковке. Конечно, в таком случае ни ссор, ни недовольства, ни словесных перебранок и близко не будет.

Ах, теплое слово! Я думаю, что это главный фактор в воспитании детей.

И мы, батюшки, тоже ценим теплое слово, мы тоже в нем нуждаемся. Я вот недавно попал в зубопротезный кабинет к женщине-врачу. Она так удивилась, спрашивает: «Почему вы сюда пришли?» Я отвечаю: «Почему нет? Я человек, и мне ничто человеческое не чуждо». А она говорит: «Мы думали, что священники не болеют и по врачам не ходят». Вот такое возвышенное представление! Почитание духовенства заложено в генетическую память русского народа. Итак, когда я очутился у дантиста в кресле, и, видя меня, словно зажавшегося в норке тушканчика, она сказала: «Милый батюшка, все будет хорошо. Капитан, капитан, улыбнитесь», – эти ее добрые слова действительно сняли страх и стресс. Эх, кабы в наш жестокий век теплое слово одушевляло уста воспитателей!

Однако идем в наших рассуждениях дальше. Мы сказали о черном слове, праздном слове, теплом слове. Теперь пришла пора сказать и о золотом слове. Можете ли вы, дорогие друзья, сейчас сходу, экспромтом, вспомнить устойчивый фразеологический оборот, в котором прилагательное «золотой» является ключевым словом? (Реплика из аудитории: Молчание – золото.) Не золото как металл, материя, а именно как прилагательное «золотой». Но опять же, не в смысле – золотой рубль. (Реплики из зала: золотое сердце, золотые руки). Вот это прекрасно! Подарок царский! Вы знаете, во времена д'Артаньяна мушкетеры расплачивались мешочками, в которых было по сто золотых экю. Вот за этот золотой ответ вам сто золотых экю. (Батюшка дарит студенту мешочек с конфетами в золотых обертках.) Можете раздать, кому хотите. Имейте в виду, что это конфетки не простые, эти конфетки золотые, они снимают стресс. А если перед экзаменом такую конфеточку под язык положить, то готовиться практически не нужно: всего лишь два-три вечера провести – и успех будет на вашей стороне!

Итак, золотое слово. На мой взгляд, это слово в высшей степени компетентное. Золотым словом обладает профессионал, человек с большой буквы в избранном им призвании. Золотое слово дается тому, кто любит свою профессию, свою специальность и овладел, может быть, еще и смежными областями знаний. Мастер своего дела знает сущность предмета, может его исследовать и сверху, и снизу, и подойти с бочка. Золотое слово – это слово того, кто не только приобрел знание, но может поделиться этим знанием, передать его. Docendo discimus – уча, мы учимся сами. Золотое слово всегда простое и ясное. И по слову мы как раз определяем: дилетант человек, разнорабочий, чернорабочий в своей профессии, или он достиг «степеней известных»... Думаю, что для учителя это очень важная характеристика. Золотое слово – это слово правдивое, чуждое лести и лжи. Это слово, которое просвещает, издает некий свет, незримое сияние. Слыша золотое слово, твой собеседник говорит: «Эврика! Я нашел, я увидел, я услышал то, к чему давно стремился, но чего ни за какие коврижки ни купить, ни сыскать не мог».

С четвертой ступени – золотого слова ступим на пятую – в область красного, или прекрасного слова. Мне кажется, что красное слово отражает определенную фазу нравственного развития личности. В широком понимании – это слово человека, утвердившегося в добре; слово человека, который ведет брань со злом в недрах собственного сердца. Конечно, это слово человека, который уже превратился в сеятеля, стал способным сеять «разумное, доброе и вечное».

К этой категории нужно отнести и слово, не лишенное художественности, несущее художественный образ. Красным словом владели мудрецы, учителя человечества, часто в афористичной форме они выражали свою мысль, которая, пережив их самих, запоминалась последующими поколениями. Красное слово имеет необыкновенную власть над человеческой душой, потому что это слово прекрасное. Мы с вами уже обмолвились о женихе, выяснили, что он не хам, не неандерталец, не гуманоид, изрыгающий всякие допотопные слова. Но жених должен уметь не просто «to produce an impression» – произвести впечатление, но и найти для своей избранницы особые прекрасные слова, например, похожие на пушкинские: «Я вас люблю, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем, но пусть она пока вас не тревожит (до получения диплома), я не хочу печалить вас ничем». Она его спросит: «Ты откуда такой взялся?» Он скажет: «Я с вертолета по веревочной лестнице к вам спустился, как лучик золотой».

Итак, красное слово – это определенный итог благородной, творчески насыщенной жизни. Искусственно изобретать это слово нет нужды, высасывать из пальца мудрость ни к чему; но сам накопленный опыт, жизнь, отданная Богу, Отечеству, людям, приведут нас к тому, что мы и не задумываясь будем говорить слова ясные, важные, глубокие, истинные, пронизанные теплом нашего сердца. Они облекутся в соответствующую форму и станут достоянием тех, кому наше слово не безразлично. Уже не перефразируя, напомню вам прекрасные слова Александра Сергеевича Пушкина, знакомые в России каждому школьнику: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я Свободу и милость к падшим призывал».

Наконец поднимемся на высоту вещего слова. Думаю, было бы наивно и совершенно близоруко считать, что вещему слову можно научиться. Вещие – это не просто проницательные слова, они несут в себе таинственный духовный смысл и часто предрекают, прогнозируют, предугадывают то, что еще не свершилось. Полагаю, что человек становится способным к вещему слову тогда, когда он восходит на высоту нравственного подвига, когда он приносит самое дорогое, что у него есть, – жизнь в жертву высокой идее, когда он отдает всего себя людям. Слова наши бывают тогда вещими, когда Сам Бог вкладывает их нам в уста. Каждый из нас хоть одно вещее слово да произнесет. Это свершится, когда мы будем изрекать нашим детям последнее слово. Говорят, что слово умирающего есть слово заветное, подлежащее исполнению, и нельзя ослушаться этого слова тому, кому оно предназначено. Человек, находящийся на грани между миром видимым и невидимым, между земной жизнью и вечностью, произносит слово. Некто сказал: «Люди, будьте бдительны!» – и скончался. «Любите друг друга», – и отошел в вечность. Я, еще будучи десятиклассником, слышал вещее слово, когда моя бабушка (имя ее было Любовь) отходила к Богу. С совершенно ясным взором она, прощаясь с нами, внуками, шепнула: «Как бы я хотела, чтобы вы выросли хорошими людьми». Больше ничего не сказала, да мы и воспринять ничего более не могли бы. Но ее завещание живет в моей душе и напоминает о том, что мы созданы для добра, для созидания, а не для разрушения, для дел благих, а не темных...

И последнее: святое слово. Это то слово, которое соединяет небо и землю, низводит на нас Божье благословение. Такое слово всякому по плечу, лишь бы только было произносимо из глубины искренне верующей, любящей души. Но прежде чем привести несколько примеров на это положение, я вам напомню стихотворение Лермонтова, а вы мне скажете, что он имел в виду в строчке, которую знает всякий уважающий себя будущий педагог: «В минуту жизни трудную теснится ль в сердце грусть, одну молитву чудную твержу я наизусть». Вопрос: какую именно молитву имел в виду Михаил Юрьевич Лермонтов? (Реплика из зала: Отче наш). «Отче наш»? Может быть, но мне кажется, что «Отче наш» – молитва достаточно пространная, она состоит из семи прошений, притом что «в минуту жизни трудную», когда «теснится в сердце грусть», ты не произнесешь эту пространную молитву, она требует спокойного сердца. Я предполагаю, но не настаиваю на правоте своего утверждения, что поэт от бабушки, безмерно его любившей, воспринял молитву, которую она пела над ним, как многие матери и няни это делали и делают до сих пор, успокаивая его после ярких дневных впечатлений и готовя ко сну. Есть такое выражение «всосать благочестие с молоком матери». Что это значит? Это значит, припадая к материнской груди, еще малышом-голышом слышать эту дивную молитву. Вот, например, у вашего старооскольского батюшки, отца Сергия, с матушкой десять человек детей. Один играет на флейте, другой на фаготе, третий на валторне, четвертый решает задачки по математике без счетно-вычислительной машинки, пятый... в общем, каждый имеет талант. Вот и спрашивается: почему у этого старооскольского батюшки такие талантливые дети, притом, не невротичные и не эгоистичные? Ответ один: восприняли благочестие с молоком матери. Каким образом? Матушка, укачивая их, пела им не просто какую-нибудь песенку – «А я иду, шагаю по Москве, и может быть, еще пройду», – а ту самую молитву, которую Михаил Юрьевич с помощью бабушки выучил. Между прочим, вместо того, чтобы по-стахановски малыша укладывать, орудуя им, как отбойным молотком, вместо того, чтобы подбрасывать его (почему-то считается, что кинетическая механическая энергия должна при этом перейти в легкий сон), можно спеть всего лишь единожды эту молитву: Богородице, Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою... Не успели вы допеть ее до конца, ребеночек уже посапывает, схватив указательный пальчик, чмокает, и закатный солнца лучик золотой через тюлевую занавесь освещает вьющийся локон над розовым ушком. Святые слова... Чудеса!

Может быть, кто-то из вас мучается кошмарными сновидениями, ужастиками, плохо засыпает? Повторяйте эту молитву, она поможет и вам. Ибо молитва воссоздает духовную структуру личности.

Знаете ли вы, дорогие друзья, чего больше всего мы, родители, опасаемся, когда утром отправляем детей в школу? Ведь современному Гекльберри Финну уже не терпится вырваться из отчего дома навстречу компьютерным шалостям, всяким дикостям, школьной стрелке, в которой он будет принимать самое деятельное участие. Представьте себе: молодая мама, двадцатишестилетняя старооскольская красавица, родившая в свои девятнадцать лет в законном венчанном христианском браке милого Сереженьку, отпускает его в школу, в это подростковое царство, где выживают сильнейшие. В курсе ли современные родители, какой язык служит нашим детям средством общения? – Метод тыка и междометия: «Ну, ты, псих, подвинься!» А Сережа все-таки получил хорошее воспитание; мама – выпускница педагогического университета, она ему читает классические сказки – про Дюймовочку, про Золушку. И вот ее Сереженька, мальчик с золотистыми волосами и озорными веснушечками, должен попасть в одну клетку с тигрятами и львятами. Как она его туда отпустит? Что она ему скажет? Не только скажет, но и осенит его по-матерински троеперстием: «Сереженька, милый мой, Господь с тобой. Пресвятая Богородица, спаси и сохрани мое чадо!» Да попросту поцелует его в щечку во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. А не так, как некоторые современные мамаши от избытка нежности прямо в уста целуют малыша. Это не этично, это не целомудренно, неправильно.

Святое слово... Если вы хотите, чтобы каждый день за спиной у вас были раскрыты крылья, чтобы жизнь была прекрасна, если вы хотите чувствовать вдохновение, все воспринимать светло, мажорно, в каждом человеке видеть ту или иную добродетель, драгоценное нравственное качество, чтобы у вас была душа нараспашку в лучшем смысле этого слова – для этого нужно, встав утром, сердечно произнести слова: «Господи, слава тебе!» А вечером, отходя ко сну, по-детски помолиться: «Господи, благодарю тебя за прожитый день. Благослови меня на наступающую ночь!» И так, во всем стараясь избегать греха, освящать свою жизнь призыванием имени Всемогущего и Всесвятого Бога.

Дай Бог, чтобы мы с вами мало-помалу поднимались от низшего к высшему, от худшего к лучшему, от земли к небу, памятуя при этом, что у нас на земле остаются еще очень важные задачи, которые ждут своего решения.