Невыносимой болью полно сердце женщины, потерявшей ребенка. В ее душе и глазах – бесконечная мука и немые вопросы: за что? почему? кто виноват? как жить? Часто это даже не вопрос, а олицетворение мировой скорби, застывшей во взгляде. На такой вопрос, на такой взгляд требуется не теоретический ответ, а живое сочувствие, сострадание, отклик вашей души, о чем говорит апостол Павел: радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими (Рим. 12, 15). Человек страждущий нуждается, прежде всего, в живом участии, в соболезновании, но не в отвлеченном, сухом, логическом умствовании. Жизнь вообще часто ставит перед нами такие вопросы, ответов на которые в богословских словарях не находится. Я вижу, что подлинное утешение, нравственное просветление, опору, крепость получает страждущая душа, когда я просто стараюсь проявить к ней внимание и ее боль с ней разделяю.
Протоиерей Алексий Мечев (1859–1923), потерявший любимую супругу, безутешно скорбел. И отец Иоанн Кронштадтский, вдохновивший его на путь пастырства, посоветовал ему заняться разгрузкой чужого горя. Я напомню вам небольшой фрагмент из воспоминаний священника Павла Флоренского: «29 августа 1902 г. умирает жена о. Алексея, и в страшном горе, близком к отчаянию, о. Алексей бросается за помощью к тому, в ком видел дерзновение и истинную молитву – к Иоанну Кронштадтскому. «Ты жалуешься и думаешь, что больше твоего горя нет на свете, так оно тебе тяжело. А ты будь с народом, войди в его горе, чужое горе возьми на себя – и тогда увидишь, что твое горе маленькое и легкое по сравнению с тем горем; тебе и легко станет». Так ответил ему Кронштадтский пастырь. Этот совет есть ключ к пониманию деятельности о. Алексея: о. Алексей весь уходит с этого времени в чужое горе и в чужое страдание. Он растворяет свое горе в общей скорби. Он навсегда отказывается от своей личной жизни. «Пастырь должен разгружать чужую скорбь и горе», – многократно и упорно учил он впоследствии, опираясь на опыт своей жизни. Он теперь никогда не остается один, с утра до вечера отдавая себя приходящим. Свою врожденную нежность к семье и к детям он распространяет на всех, кто бы ни пришел к нему; и правильно говорилось о нем, что он для них не только пастырь и даже не только отец, но и заботливая мать. Он всячески помогает приходящим; но его прямое дело – это молитва, на которую указал ему о. Иоанн. Те, кто приходит к нему, чувствуют себя облегченными и обрадованными, несмотря на глубокое горе».
Вот так должны действовать и все мы, пастыри, – не столько блистая красноречием и знаниями, сколько проявляя внимание и участие к скорбящему. Самое главное – от сердца к сердцу с Божией помощью доставлять печалующейся душе отраду, утешение, просветление. Это может быть даже не слово, которое раскроет утаившийся от матери нравственный смысл страданий ее ребенка, а простое внимание, сочувствие, ваши глаза, ваша интонация, ваша личность, вбирающая в себя эту боль.
Конечно, случается такое только по Благодати Господней. И это – основа основ, ибо никому не нужны отвлеченные теории, рационалистический сухой ответ, но люди прислушиваются к вашему сердцу. Они пойдут именно к тому, кто может посочувствовать и не отвратится от них в их горе, но каким-то образом станет участником этой драмы. И не пойдут к богослову, не пойдут к теоретику, который обладает лишь сухим знанием, но которого сердце мертво и неподвижно. Все это на интуитивном уровне мгновенно постигается.
Но есть, конечно, конкретные ответы на вопрос о том, как вести себя с многострадальной матерью, потерявшей ребенка, и что ей сказать. Пастырь либо другое лицо, которому открывают душу, ни в коем случае не должен становиться в позу общественного обвинителя, не должен прямо и непосредственно указывать матери на ее грехи. Хотя совершенно точно, что случайностей здесь не бывает, и большей частью дети, которые связаны с родителями душой и телом и составляют вместе с ними некое нераздельное целое, конечно, страждут не за свои грехи, но некоторым образом за грехи своих родителей.
Но что сказать, когда размышляешь об ужасах Беслана, где около тысячи детей вместе со взрослыми пострадало, кто-то выжил, кто-то скончался, кто-то стал инвалидом? Понятно, что эта трагедия охватывает весь город и все Отечество наше. Внутренне пытаясь самому себе дать ответ на этот вопрос, я прихожу к следующему. Очевидно, что пока в том же Беслане и по всем городам и весям нашего Отечества свершается гораздо худший террор, пока четвертуются невинные дети и свершается их узаконенное жертвоприношение, пока грех этот не изжит и даже не осмыслен – очевидно, праведный Господь попускает подобное. Ибо из Ветхого Завета нам открываются судьбы народов и городов, ясно свидетельствующие, что дети, по праведному Божиему определению, могут быть изъяты из этой жизни и как мученики водворены у Господа. И делается это ради вразумления и городов, и народов в целом, да и тех, кто пребывает в духовной спячке. Но вы ни в коем случае не тыкайте этим родителей в лоб. Было бы не то что не мудро, а чудовищно приступить к скорбящей матери, говоря: что ты плачешь, ты что, не понимаешь, почему это произошло? Священник должен очень бережно, деликатно и с любовью обратить внимание несчастной матери на ее собственную жизнь, на прожитые годы. И, как правило, если вы действуете с любовью, сочувствуете страданиям, объединяя себя с матерью, она тотчас раскрывает сердце Богу и кается в своих грехах. Потому что, безусловно, первый вопрос, который поднимается в сердцах родителей при несчастии их детей: не я ли, Господи, не я ли прямо или косвенно повинен в этих страданиях?
И порой безо всяких подсказок со стороны священника скорбящая мать немножко постоит в храме, внутренним взором рассматривая прожитую жизнь в ретроспективе, и мало-помалу изымает те занозы, те кровоточащие язвы, которые, может быть, еще никогда не были представлены взору духовного врача, и покается в них перед Богом.
Почему страдают дети? Потому что это самое незащищенное, самое дорогое, святое, что у нас есть. И по большей части наше родительское легкомыслие, наше нежелание восчувствовать духовную связь, сопряженность судеб взрослых и маленьких, наш эгоизм и обращенность лишь на самих себя, ищущих удовлетворения своих страстей, является виною детских страданий. Священники знают доподлинно, что, скажем, такие грехи, как прелюбодеяние, измены с той или с другой стороны, не вскрытые исповедью, до поры до времени как бы Господом Богом терпимые, затем обнаруживают себя, и часто именно в таких ударах. Но их наносит, конечно, не Господь Бог. Господь не желает человеку страданий, Он пришел, дабы взять на Себя наши язвы. Но покров Божией Благодати, отнятый грехами родительскими, отходит, и самое незащищенное, что у нас есть – дети подпадают под действие страстей, злых сил. Это не абстракция – Божий Покров, присутствие Божией Благодати в семье. А лишенная этого Покрова и этой Благодати семья быстро становится похожей на избу, открытую всем ветрам.
Безусловно, судьбы людей настолько таинственны и непостижимы, что наивно искать ответ на каждый конкретно заданный подобный вопрос, ибо жизнь есть бездна многа (Пс.35,7), не все до Страшного суда находят ответы на свои вопросы. Но нужно отметить, что иногда самые чистые, самые добрые, самые удивительные дети, отмеченные, несомненно, Божиим благословением, несут на себе эту печать избранничества, то есть отмечены неисцелимыми болезнями. Вот, например, в одном учебном заведении мне довелось причащать мальчика. Тихий, светлый ребенок, как ангелочек, еще недавно он был алтарником, а потом у него стала очень быстро развиваться саркома. Ему прооперировали опухоль, но она уже дала метастазы в брюшную полость и в легкие. Родители приводили его в школьный храм причащаться, ему очень хотелось в школу. Он переносил тяжелые болезненные испытания, можно сказать, безропотно – такой мужественный, просто как воин. И я причащал его Святых Таин, вместе с ним молился. Мальчик не впал в уныние, не раздавлен своей болезнью, видимо, и Господь поддерживает его Своей силой. И, конечно, встает вопрос: почему, за что?
Мы видим, что это несомненное избрание Божие. Не кара, но какое-то Божественное посещение. Господь, бывает, самое достойное и высокое, чистое, святое исхищает из этого мира. Как у премудрого Соломона написано: берет праведника в юности, дабы злоба не изменила разума его (Книга Премудрости Соломона, 4, 11). Собственно, Вифлеемские младенцы первые вошли в эту череду детей-праведников, таких ангелов, небожителей, сохраненных от злобы мира, от греха, поставленных на какое-то таинственное и неведомое нам служение Самим Господом, в молитвенное предстательство за человеческий род.
Или еще вспоминается мальчик Артемий, мой тезка – удивительный отрок. Несколько лет уже как отошел ко Господу. Тоже пришел к нам в школу с опухолью головного мозга. Родители это знали, мы до поры до времени – нет. Мальчик совершенно не походил на своих сверстников, был сама доброта, сама нежность. У него не было врагов. Стихи писал – такие зрелые, серьезные. К взрослым относился очень учтиво, просто ангел. Мы его все любили. Потом он в Морозовской больнице чуть ли ни пятьдесят дней лежал, как распятый, ездили его причащать. И, наконец, он в бессознательном состоянии отошел к Богу, очевидно, не бичуемый, не казнимый, но увенчанный этой скорбью. Прекрасные мама и папа, венчанные, верные друг другу. Но, может быть, я не знаю деталей их биографии – кто из нас без греха? Все, за церковной оградой пребывая, так или иначе могли быть уловлены лукавым. Но удивительно светлые, чистые родители. В память об этом мальчике у нас при храме детская площадка построена. Совершенно очевидно, что он был небесное явление, не вписывающее в категории нашего мышления. Это тайна, которую мы только ощущаем душой, можем более восчувствовать, чем объяснить. Вот, семья венчанная. Знаете, священники-практики любят на это отвечать конкретными примерами, ибо это сама жизнь, но не выхолощенное теоретизирование.
Еще пример. Венчанная семья, очень благочестивые люди, имеющие жизненный достаток. Есть дочка единственная, умница, чистая девушка, которая ни в чем не огорчает своих родителей. Они вроде уже и немолодые, но мечтают еще о прибавлении потомства, однако Господь никак не дает. Наконец появляется долгожданное чадо. И сразу – шокирующая весть: врачи подозревают, что младенчик родился с синдромом Дауна. Родители посчитали, что это вредительство медиков, решивших заполучить себе новорожденного и с ним невесть какие эксперименты творить. Родители забрали младенца, не дождавшись конца обследований. Но мальчик действительно родился больным даунизмом. Для родителей такой удар! Мама в шоке, папа подавлен. Они, конечно, бегут, прежде всего, в церковь к священнику. Здесь они венчались, здесь они благословлялись, здесь они причащаются. Даже мысли не могло быть о такой трагедии – родился ребенок с жуткой болезнью, обреченный на страдания. Ясно, что он не будет полноценным членом общества. Вот священника, скажем меня, спрашивают: «Батюшка, за что и почему такое?» Менее всего вы можете здесь проводить какие-то теории. Я помню, только и нашелся сказать: «Дорогие друзья, будем молиться, ибо у Господа случайностей не бывает. Есть какой-то тайный, неведомый, непостижимый нам промысел и об этом ребеночке, он пред Господом ангел. И, может быть, просто вам ниспослан такой ангел, который принесет в вашу семью то, чего в ней никогда еще не было. Важно сейчас скрепить сердце, отогнать уныние, отчаяние и заниматься родительскими трудами с мыслью, что это ваше дитя, которое вы не променяете ни на какое другое. А со временем Сам Господь все изъяснит».
И вот прошло пять лет. Я все это время постоянно общался с этими родителями и недавно имел с отцом мальчика долгую беседу. И он сказал: «Отец Артемий, ваши слова – единственное, что нас тогда удержало от отчаяния. Они в точку попали, потому что сейчас мы видим: наш мальчик –действительно совершенно непостижимое явление». (Они, кстати, прибегли к главному лекарству: каждую неделю, а то и чаще причащали младенца Святых Христовых Таин.) «Наш сынок, – продолжал отец, – настоящий ангел, к которому не прикасается ничто пошлое, нечистое, грязное. Я вижу, как его сверстники уже «умудрены», в кавычках, уже они познали запретный плод в определенном смысле. А к нашему сыну даже приблизиться не может ничто нехорошее, нечистое. Это мальчик, устами которого говорит Сам Господь. Он такой любящий, такой светлый. Да, физически он развивается медленнее, но он уже и говорит, и не просто говорит, а размышляет. В общем, – закончил отец, – нам даже в голову сейчас не приходит, что у нас мог быть кто-либо другой, или чтобы мы хотели кого-то другого. Образование – это вторично, главное, чтобы была душа».
Для меня большим утешением была беседа с милым папашей, который благодарит Господа и чувствует в случившемся присутствие небесной тайны, воспринятой уже как Божия милость, пришедшая посреди скорбей.
Вспоминается дореволюционная публикация в «Русских ведомостях» о событиях в Китае, где успешно действовала русская православная миссия. Многие люди были крещены, но происходили и восстания язычников, а потом гонения. Случилось там и восстание «ихэтуаней» против иностранного вмешательства в экономику, внутреннюю политику и религиозную жизнь Китая (Боксерское восстание, 1898-1901), явившееся рубежом для истории православия в Китае. На крови святых мучеников возросла Православная Церковь в Поднебесной империи. И были там мученики веры Христовой. Много пострадало священников и мирян. И вот я помню из публицистических заметок духовного писателя С.А. Нилуса[13] о том, что нашли мальчика пятилетнего, у которого отрублены руки и ноги. Но он – маленький христианин, пострадавший от варваров-огнепоклонников, укрепляемый Божией Благодатию, умирая, говорил с блаженной улыбкой о том, как сладко страдать за Христа. Посреди как бы нечеловеческой муки он изрек то, что древние мученики говорили, свидетельствуя о силе Воскресшего Христа Спасителя.
Итак, есть Господь, Который, пострадав безвинно на Кресте, пролил Свою Кровь за весь человеческий род. И, по существу, единственное, что дает нам возможность как-то успокоить наше сердце, когда мы слышим о трагедиях, подобных Беслану, так это как раз мысль о том, что Бог, Всесовершеннейший Творец и Судия, все видит и ведает, и по ведомым лишь Ему причинам попускает происшедшее. «Есть Божий суд, он недоступен звону злата»[14]. От Господа ничто не сокрыто, но все обнажено пред очами Его. Понимание, что Бог всеведущ, и вливает силы в страдающие родительские души. Как часто священники слышат о трагедиях, свершающихся у нас под боком: единственный сын, отличник, на пятом курсе, мальчик готовился жениться, провожая невесту, уехал за город. В этот же день должен был возвратиться в Москву. Стал жертвой каких-то хулиганов, был избит ни за что, в единочасие скончался. Несчастные родители не столько думают о поимке и возмездии преступникам, сколько горюют о невосполнимой утрате. И с этим невозможно справиться без обращения к Богу.
Еще случай. Родители пришли в горе – их дочка, венчанная, на девятом месяце беременности попала под машину. Я помню, убитая бедою мать первый раз пришла исповедоваться, да, и первое, что я мог только сказать, что это дитя принадлежит Господу. По учению Церкви, ребеночек, зачатый в венчанном браке, причащенный неоднократно Святых Таин Христовых, во чреве матери скончавшийся или убиенный таким образом, - это Христово достояние, и убиенная молодая мать, так сказать, на руках с ребеночком предстоит Христу Спасителю. Я помню глубокую морщину, которая разрезала лоб скорбящей женщины, потерявшей дочь и не родившегося внука. Теперь они уже лет семь наши прихожане, особенно часто мама ходит в храм. Я обратил внимание, что у нее эта морщина разгладилась и стало такое светлое лицо. Она молится, часто причащается, поминает дочку на панихидах, вот у нее и просветлело чело. Бог даровал ей это все пережить и преодолеть. Конечно, без Благодати Господней такое невозможно.
Но, повторяю, находить те или иные рациональные объяснения и делать обобщающие выводы, как бы осмысляя драму или трагедию в каждом отдельном случае, вы можете, если речь идет об абстрактном собеседнике или если вы пишете статью в журнал, чтобы ответить ответ на такой вопрос. Но если перед вами живой человек, то, конечно, главное, это не судорожная попытка где-то в анналах святоотеческой мысли найти необходимый вам тезис, но ваша способность в тишине, в молчании воспринять чужую скорбь, как свою. Речь идет не о сентиментальном утешении, а о сомолитвенности душ. От священника, прежде всего, требуется в данном случае умение возвести к Вселюбящему, Всемилостивому, Всеправедному Судии свой собственный взор, так что и скорбящая душа вместе с вами или через вас, придя с этим неизбывным горем, смиряясь пред Божией Премудростью, в уповании на Него, Господа, найдет какое-то первичное облегчение.
Тема эта, вообще-то, неисчерпаемая и, если хотите, миссионерская. Скажем, когда священник встречается с родителями школьников, когда все еще благополучно и беды-то никакой нет, нужно все равно помочь родителям осознать эту таинственную взаимосвязь и сопричастность судьбе их детей, и ответственность за их будущность, дать им импульс к собственному примирению с Богом, пока ничего не случилось. Ибо сердце подсказывает нам, родителям, что любая наша нравственная немощь, любой тайный грех может повлечь за собою отъятие Ангела Хранителя от ребенка.
Почему страдают дети? Часто это бывает по прямой вине родителей, оставивших их без нравственного и духовного воспитания. Или родители явились прямым посредником вхождения сатанинской энергии в ребенка. Но об этом подробно вам расскажут православные психологи, которые занимаются анализом и статистикой таких явлений и центрами реабилитации.
Мне самому доводилось видеть в учебных заведениях светских детей, буквально одержимых демонической блудной, или сексуальной энергией, притом носящей ужасающие формы. То есть, степень развращенности, скажем, одной третьеклассницы не поддается описанию. Она бросается на сверстников, приносит в класс какие-то несусветные журналы, непотребная лексика и развратные сюжеты у нее на языке крутятся. Ошарашенные родители других учеников не знают, что делать – вплоть до того, что хотят забирать своих детей, ибо эту девочку невозможно удалить из класса, она дочь высокопоставленных родителей, которые школу содержат или покровительствуют ей. А ведь именно родители девочки, не желающие различать добра и зла, являются прямыми виновниками развращения ребенка. У нее на глазах они ходят в неглиже, незнамо что творят, все темы доступны для обсуждения. И вот, по попущению Божию, может быть, для вразумления самих родителей, в ребенка вселяется легион демонов, и в его поведении проявляется нечто такое ужасное, чего нет и в холодных скептиках, циниках, но знающих правила приличия и умеющих вести себя в обществе. Несчастное дитя подвергается одержимости, беснованию. Оно, может быть, без вины виноватое, то есть не прямыми своими грехами навлекшее такую беду, а страждущее по закону причастности к целому. Если более глубоко в богословском плане осмыслять эту проблему, то здесь нужно говорить о первородном грехе, Адамовом падении и святоотеческом изъяснении, почему род наш несет на себе последствия этого греха. Прекрасно об этом рассуждает святитель Феофан, толкуя Послание к Римлянам. Он пишет: «Как лишение дворянства провинившегося дворянина государем императором необходимо подразумевает лишение всех знаков отличия и привилегий и для его детей, так и весь наш род находится в единстве друг с другом, с прародителями, и мы, будучи органичной и неотъемлемой частью всего целого, естественно, несем последствия того, что свершилось единожды. В этом смысле Священное Писание говорит о том, что и все неразумные и бессловесные твари казнимы за грехи человеков, вся природа, как говорит апостол Павел, совокупно стенает, чая освобождения сынов Божиих[15]. Как при Потопе все живые существа лишились дыхания вследствие грехов человеческих, так и в семье происходит, несомненно.
Коснемся, например, одного из самых, пожалуй, таинственных и страшных случаев. Представьте себе, мальчик хочет быть девочкой. Или, скажем, девушка имеет определенное отвращение к своей половой принадлежности. Что по этому поводу говорят светские медики? Они говорят: «Господь Бог ошибся; у человека естество женское, а на генетическом уровне это мужчина. Направить его в центр пластической хирургии». Все это за бешеные деньги свершается сейчас запросто и является не чем иным, как кощунственным надругательством над природой. Для нас, священников, это вообще тихий ужас, когда к нам приходит такое оно. Но при этом оно уверовало в Бога уже после того, как все это надругательство свершилось. И что прикажете делать? Только остается в Троице-Сергиеву лавру ехать…
На самом деле, трагедия. Это еще у нас в России транссексуализм пока в диковинку. А опытные духовники говорят иначе. Подобное обуревание, подобный психический сдвиг в естестве чада свершается, однозначно, в силу нераскаянных грехов родительских. И первое лекарство, которое можно было бы предложить боримому (есть и христиане, которые мучаются этим), – это, конечно, начать дело исправления с родителей и крестить ли их, венчать ли, привести к таинству покаяния, к очищению совести, чтобы человек получил внешнюю подпору, укрепление в борьбе с искушающими его силами. Страшны, конечно, подобные случаи; молодой священник окажется просто беспомощен. Никакое головное знание, никакая теория, никакое ораторство тут тебе не помогут, ведь перед нами живая рана, а значит, судьба человеческая, таинственная и трудно постижимая. Пусть беда и не столь трагична ( переломы рук, ног, сотрясение мозга, бровь, рассеченная камнем, - и это, как правило, сразу бьет по родительскому сердцу; подобные несчастья нередко указывают на то, что либо отъят Покров Божий, либо это какой-то тревожный сигнал родителям. Однако нас отталкивает ложный мистицизм иных беесердечных особ: «У тебя это с ребенком за то-то и за то-то». Этакое указание «уголовных статей» ближним со стороны соседа-христианина может быть чистым начетничеством, книжничеством и фарисейством. Сострадание – да, но не дерзкая попытка самому тотчас все расставить по своим местам.
Святитель Тихон Задонский говаривал, что любовь подыщет слова. То есть, ваше живое участие, стихия сострадания, сочувствия – и нам сочувствие дается, как нам дается Благодать[16] – вам тотчас подскажет, с каким, так сказать, золотым ключиком приступить к душе, стоящей перед вами, ибо эта душа обнажена совершенно. Нужно учитывать, что когда человек надломлен горем, то всегда действует пословица: «где тонко, там и рвется», – диавол с его циничностью особенно нагло приступает к человеку, подавленному скорбью. И в этом отношении ваше неосторожное слово может его просто добить. Особенно когда мать спрашивает: «За что страдает мой ребенок»?
Вы знаете, что бездуховное, недушевное, формальное слово, обращенное к человеку, впервые зашедшему в храм, тотчас его разворачивает на сто восемьдесят градусов, и он думает про себя: «Я в эту церковь больше не приду». Хотя никто тебя сознательно обижать вроде и не желал. Поэтому, конечно, совершенно правильно будет заставить человека заглянуть в себя. Но не грубо. А подвести к этому тонким вопросом, как бы ставя себя с ним на одну плоскость: «А вот у нас с вами не было ли такого-то и такого-то…»
Надо разговаривать с людьми, сообразуясь с конкретными жизненными событиями. Знаете, как, например, страдают женщины, приходящие жаловаться на своих неверных мужей?! Да и мужья. Но мне сейчас трудно сказать, кто легкомысленнее, но, скорей всего, мужья, потому что они менее страдают, ведь они не принимают непосредственного участия в рождении ребенка. Немалый процент дам среднего и пожилого возраста приходит в храм с душой уязвленной, обиженной, глубоко раненной вероломством, предательством, циничным обманом. Неожиданно для самого себя страждущая душа свершает первую и полнокровную исповедь! Как бережно должно участвовать в ней пастырю, чтобы трости надломленной не преломить и льна курящегося не угасить (Исаия, 42, 3; Мф., 12, 20)[17]. У каждого священника, правда, свой стиль, свое пастырское кредо, но бывает, что суровое и справедливое слово – это молот, который расплющивает мозг и мешает затем человеку прирасти к храму, где единственно-то он и может получить исцеление и врачевание.
А для тренировки попробуйте-ка каждый из вас написать письмо в утешение скорбящим родителям. Скажем, тем, у кого дети погибли в Беслане. Или просто матери скорбящей, потерявшей ребенка. Или конкретной родительской чете, которая потеряла чадо – я скажу, кто они и куда им писать. Оба они еще не воцерковлены. Единственный сын, уже юноша, студент, скончался в результате насильственной смерти. И вот они, старички Базаровы, оставшиеся такими одинокими, пришли к священнику не просто выплакать горе и опереться на что-то, но и утерянное обрести хотя бы в ином качестве. Священнику, да и всякому христианину, есть что предложить, потому что есть общение во Христе, общение живых и усопших, есть единение душ человеческих через Таинства. Есть венчание, посредством которого Божия Благодать снисходит и осеняет детей, уже рожденных. Есть опора на молитву, которую Бог видит, слышит и приемлет. И вот предлагаю вам попробовать такое краткое письмецо написать таким людям – не ропщущим, просто подавленным, убитым горем людям, которые желают и готовы принять от священника слово утешения.
Что нам делать, чем мы можем помочь? Как мы можем поучаствовать в судьбе нашего чада, ушедшего за грань земного бытия? Часто ведь так задают вопрос. Вот, очень конкретное задание: ответить на эти вопросы. И чтобы это были не какие-то высосанные из пальца тезисы, а слова, идущие из души, ибо здесь требуется, прежде всего, движение сердца.
Таким образом, мы с вами сейчас говорим и о сути (содержании), и о формах духовного слова. Недавно студентка-третьекурсница на занятиях спрашивает: а разве проповедь – это не только то, что с амвона читают? Ну, что на это ответить? Мы же говорили о том, что беседа тоже может быть проповедью. Любой разговор по душам может быть проповедью. Ведь что такое проповедь? Это риторическое произведение, причем как устное, так и письменное. В широком смысле – это выражение или распространение каких-либо идей, знаний, истин, учений или верований, которое осуществляет их убежденный сторонник. И такая проповедь может быть прочитана на любую тему. Это не только воскресное слово на прочитанное Евангелие или на тему праздника, но и некие духовные рассуждения на разные события нашей с вами жизни сообразно учению Церкви. Скажем, давайте я подготовлю выступление о рок-музыке с прицелом, может быть, некоего диалога между фанатом и священником. Вот тоже интересная форма устного слова. Нельзя избегать говорить о жизненных сложностях, обо всех насущных проблемах. Но, разумеется, все вопросы надо рассматривать с нравственных позиций и с точки зрения отношения к данному вопросу Церкви. Вы должны овладеть живой стихией слова в современном мире. Вот это – практическая задача.
Вам еще предстоит впереди живая практическая работа со словом. Мы будем учиться, например, как разговаривать с разными категориями слушателей, порой даже в самых экстремальных условиях. Например, вы беседуете с блудницами или с отпетыми циниками. Какие найдете аргументы, могущие на них повлиять? Как вы станете разговаривать с какой-нибудь пошлой молодежью, которая только хохмит и хамит? Или со старушками, у которых советский штамп в голове, плюс еще безотрадность постсоветского времени? Или с интеллигенцией, которая все знает и все отрицает? Мы проведем стилистический анализ и разбор текста. Главная задача – привить вкус к живому слову, воспитать хороший вкус, выработать абсолютный слух к устной речи. Почувствовать, что за вашими словами стоит целый мир.