ЛЕКЦИЯ 2.
Афористичность языка Священного Писания

В прошлый раз мы говорили о духовной природе слова, о том, как от духа, вложенного Богом в человека, рождается мысль, которая затем воплощается в слово, обладающее особой духовной силой, от духа человеческого исходящей. Говоря о духе, воплощающейся в слове мысли и о его духовной силе, мы прикоснулись к тайне Пресвятой Троицы, позволив себе, следуя святоотеческим толкованиям, увидеть отражение Божие, отражение трех Божественных ипостасей в духовном устроении человека. Говорили о слове как о даре Божием и о том, как духовная сила, его наполняющая, передается, подобно аромату, от сердца к сердцу. И если человек благочестив, то, как мы помним, слово в его устах становится подобно благоуханию Христову, фимиаму Богу, освящающему и преображающему всех слушающих это слово. Мы пытались размышлять о даре слова по притчам царя Соломона и даже умудрились дать вам задание по восемнадцатой главе Притчей Соломоновых, о которой мы сегодня еще поговорим.

Тема сегодняшней лекции: афористичность языка Священного Писания.

Афоризм (от греческого aphorismos) – это, согласно энциклопедическому словарю, изречение, выражающее в лаконичной форме обобщенную, законченную мысль. Вот такие законченные обобщенные мысли о слове, взятые из Священного Писания, и будут предметом нашего внимания. Содержательно, таким образом, мы продолжим тему прошлой лекции, и одновременно будем обращать внимание на формальную сторону интересующих нас речений.

В книге Екклесиаста сказано: Слова мудрых – как иглы и как вбитые гвозди, и составители их – от единого пастыря (Еккл. 12, 11). Замечательное, между прочим, свидетельство Богодухновенности всего Священного Писания. И будет едино стадо и един Пастырь (Ин. 10, 16). Единый Пастырь – Сам Господь. Слова мудрых – это слова Его пророков и апостолов. А сами слова эти – как вбитые гвозди. Т.е. вошли в свое место, и не вынешь. Когда гвоздь входит в дерево, становится на свое место, то его уже оттуда не достанешь. «Что написано пером, того не вырубишь топором». Ни прибавить, ни убавить.

Итак, что же характерно для пророков, апостолов, что характерно для святых всех времен, напоенных единым духом? Это удивительный лаконизм, афористичность, краткость, образность речи. Несомненно, что и мы, размышляя о слове, о тайне воздействия его на человеческие сердца, должны уподобить наше слово гвоздю, клинку, мечу, который входит в сердце и остается там. Прекрасный, предельно обобщенный образ, меткий афоризм, чтобы слушатели могли научиться и от формы. А учит Святой Дух. Возвещаем, – говорит святой апостол Павел, – не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого (1 Кор. 2, 13). И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией (1 Кор. 2, 4-5).

Теперь, как и обещали, обратимся к 18-й главе Притчей Соломоновых и предложим желающим поразмышлять с нами вместе по поводу глубоких и обличительных, по большей части, мыслей из притч. Глупый не любит знания, а только бы выказать свой ум (Притч. 18, 2). Очень интересное изречение. Не менее содержателен четвертый стих: Слова уст человеческих – глубокие воды; источник мудрости – струящийся поток. Или вот еще: Уста глупого идут в ссору, и слова его вызывают побои. Язык глупого – гибель для него, уста его – сеть для души его (Притч. 18, 6-7). Если никто не хочет поделиться своими домашними размышлениями, то мы будем вам вопросы задавать.

Глупый не любит знания, а только бы выказать свой ум. Что это значит – глупый не любит знания? Каких, стало быть, качеств не хватает его душе? У него есть избыток глупости. «Глупый» в данном случае – это не ругательство, а свидетельство о недостатке рассудительности, мудрости. Каких качеств у него не хватает, коль скоро он «не любит знание»? (Ответы студентов: Добродетелей не хватает; Не выполняет заповеди, наверное.) Безусловно, человек не рассудительный согрешает недостатком мудрости, хотя он может стараться исполнить внешние заповеди, как он их понимает. Если он не любит знания, то, значит, что ему чуждо? Что присуще хорошему студенту и чуждо такому, по комсомольской путевке поступившему в Богословский институт? Конечно, ему не хватает усердия, усидчивости. Без этих внешних добродетелей не жди усвоения, не ожидай, что знания придут к тебе. Но это внешняя добродетель. А есть еще, например, стремление докопаться до сути, постижение существа материала. Иной конспектирует – рука отсохнет, а другой схватывает на лету самое существо. С различной мерой глубины мы усваиваем материал. Глупый не любит знания. Он не любит, например, размышлять о том, как соединены между собой те или иные отрасли знания. У него всё хаотично, всё у него отрывочно: «чего-нибудь и как-нибудь». А рассудительный так познает, что у него складывается целостное мировоззрение от альфы до омеги. Глупый, нерассудительный увлекается какими-то внешними, блестящими силлогизмами. А рассудительный хочет, как мы сказали, дойти до существа вопроса.

 Только бы выказать свой ум. То есть, какой он страстью пленен? Какая страсть побуждает его свой ум выказывать? (Ответ: Себялюбие.) Себялюбие в основе. (Еще ответ студента: Тщеславие.) Тщеславие, конечно. И гордыня, которая сопряжена с тщеславием. А тщеславие – это такое свойство, такой порок души, который заставляет человека искать лишь человеческого. Ищет угождения людям. Ищет человеческой похвалы, славы тщетной, суетной. Смотрите: глупый выказывает свой ум, т.е. он хочет лишь внешним знанием поделиться, произвести впечатление. Он является всего лишь хладной кладовой, бездушным чердаком, на котором складируются эти знания. А у умного – у него, конечно, все глубже, у него сердечные сокровища, ему не нужно эти сокровища выказывать. Напротив, он радуется тому, что знание обновляет его душу. И он ничего не ищет от людей. Он не спешит бить на внешние эффекты. Зачем ему это нужно?! И действительно, когда встречаешься с человеком, который кичится внешней академичностью своих познаний или хочет произвести на бедных студентов впечатление своим кругозором, то ощущение пустоты остается.

Слова уст человеческих – глубокие воды (Притч. 18, 4). Давайте поразмышляем над сутью, спрятанной в этих словах. Если кто хорошо занимался природоведением, вспомните, что говорят исследователи о водах какого-нибудь озера – Иссык-Куль или Байкал. Как там воды различаются между собой, особенно, когда войдешь в них? Поверхность воды, как правило, прогревается солнцем. А чуть ниже – вода холодная. Есть, например, под Норильском, в области вечной мерзлоты, такие озера (молодежь там очень любит купаться), в которых в короткие летние периоды вода на поверхности достигает привычной для нас температуры +20° с чем-то. А ниже там лед, и температура +3°. И поэтому очень часто там случается смерть от обмораживания: сердце у людей останавливается, сводит ноги. Опять же, на поверхности воды могут быть взбаламучены, а в глубинах они чисты, как слеза. Слова уст человеческих – глубокие воды.... Это значит, что в слово можно проникать и проникать, его надо исследовать. Не все, что блестит, то золото. Не все, что сладко, то сахар. Слова человеческие – это глубина великая. Как и сказано о сердце: Приступит человек, и сердце глубоко (Пс. 63, 7).

Источник мудрости – струящийся поток (продолжение четвертого стиха 18-й главы). Мы уже говорили, что слова не просто исходят из ума, но сопряжены с сердцем. От избытка бо сердца уста глаголют (Мф. 12, 34). От избытка сердца говорят уста человеческие. В этой-то глубине сердечной сокрыт самый источник, который никогда не оскудевает. Это, безусловно, тайна, указывающая на присутствие сокровенное, пребывание в нашем духе Божественной благодати. Как говорит Господь: Кто верует в Меня, у того... из чрева потекут реки воды живой (Ин. 7, 38). Не погрешая против истины, можно перефразировать эти слова так: «У верующего в Меня из сердца истекут источники воды живой». У каждого из нас открывается такой источник в таинстве миропомазания. Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши, – говорит святой апостол Павел (2 Кор. 1, 21-22). И святой Иоанн Богослов в своем послании подтверждает, что не имеет нужды чему-либо учить христиан, ибо помазание учит их всему: Впрочем, вы имеете помазание от Святаго и знаете всё (1 Ин. 2, 20). Т.е. по дару Духа Святого, принятого нами после Крещения в таинстве миропомазания, мы являемся обладателями этого источника, который по существу берет начало от благодати Господней. Так что слова, а еще прежде мысли, порождаемые в недрах этого источника, дают черед новым мыслям, новым словам, но источник не оскудевает.

Уста глупого идут в ссору, и слова его вызывают побои (Притч. 18, 6). Уста человека, лишенного разумения, исполнены духа самолюбия, как мы говорили, тщеславия, самоутверждения. Поэтому слова, порождаемые нерассудительным, чужды такой зрячей проницающей силы. Человек нерассудительный говорит для себя самого. Он не рассчитывает, не размышляет, не знает, как его слово отзовется. Ему и слушатели-то нужны не ради них самих, а ради ублажения собственного «Я», которое у него всегда на первом месте. И вот, говоря для себя, он не имеет ни духа смирения, ни духа мудрости, ни духа любви, и поэтому его слова уже перестают быть духовной пищей для слушателей, они перестают назидать, но возбуждают в людях страсти. Интересно, что «Риторика» Ломоносова (есть у него такое произведение) своим краеугольным камнем имеет именно это – возбуждение в людях страсти. Может, правда, под словом «pathos» – «пафос» Ломоносов имел в виду некое глубокое и сильное чувство: чувство любви к царю или к Родине, благородное негодование, но страсти, в общепринятом смысле, возбуждает как раз нерассудительное слово. Какие страсти? Уязвленное самолюбие, обидчивость. Когда мы самоутверждаемся за счет слушателей, то они, не будь дураки, это всегда понимают. У них рождается отчуждение: «Нахал, взобрался на кафедру...». Бывают, конечно, и более глубокие повреждения. Мы уже говорили о том, что зараженный страстью непременно через слово и слушателя заразит страстью чувственности или высокоумия, гордости. И вот поэтому-то слова глупого, т.е. человека чуждого Божественной премудрости, – гибель для него (Притч. 18, 7). Отчего так? Оттого, что он сеет соблазн, а соблазнитель во сто крат строже истязуется.

Уста глупого идут в ссору.... Они не примиряют, но сталкивают между собою людей. Возбуждая страсти, они сеют раздор, не имеют свойства лечить раны сердца. Уста глупого идут в ссору – метафора. Уста сравниваются с ногами. Являются как бы ногами для души, которая сама из огня да в полымя кидается. Слова его вызывают побои. Т.е. это у слушателя ощущение побитой собаки? Если, скажем, такой попался гордый обличитель, как Чацкий. Почему все его не любили? Почему у него от ума одно горе было? Потому что он людей достаточно симпатичных, людей достаточно патриархальных насмерть забивал своей холодной, обличающей речью. Вот, наверное, что имеется в виду. И был такой герой, уже советского периода: «Киса Воробьянинов почувствовал, что его будут бить и, возможно, ногами».

Слова глупого... вызывают побои. Действительно, мы бываем виноваты, когда плодом наших уст является возмущение тех, кто нас слушает, их негодование, если только это не тот редчайший случай, когда в Духе Святом человек действует, зная, на что он идет. Но, как правило, мы не без гордыньки приступаем к людям. И, наверное, здесь можно иметь в виду и слова Христа: Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они... обратившись, не растерзали вас (Мф. 7, 6). Когда вы святыню повергаете пред людьми безблагоговейными, пред людьми, нечисто живущими, то, как глупый, вы будете побиты, т.е. в ответ услышите только кощунство, озлобление, циничное неверие и прочее.

И последнее: Слова наушника – как лакомства, и они входят во внутренность чрева (Притч. 18, 19). Наушник – это тот, кто по секретику хочет два слова сказать девочке с соседней парты. Слова наушника – как лакомства. Что будет с лакомством через час после того, как мы его съели? И что будет с нами, если мы переели этих лакомств? Вот что интересно. А почему лакомства? Лакомство есть нечто вожделенное. Бывает, человек в поисках вкусненького обшарит все шкафы и серванты, пока, наконец, не найдет эти помадки, спрятанные прабабушкой ко дню 8 Марта. И вот он вожделеет тех сведений, тех оценок, которые трогают его до глубины души. Он приклоняет ухо, как лакомка язык вытягивает, чтобы положить на него помадку эту злосчастную, воро ворованную. Бывает, прямо зажмурится от удовольствия, даже раскраснеется от волнения, когда услышит такую информацию. Степень секретности ее можно определить словами: «Перед прочтением уничтожить». И наушник питает нас этим лакомством. А лакомство-то – со «штрих-кодом». На этих лакомствах буржуазных и написано: E312 – это онкологические заболевания, E125 – отравление пищевода, E115 – расстройство кишечника. И такое лакомство входит во чрево, услаждает его, а затем наступает горечь. Входит во внутренность чрева, т.е. имеет свойство отравлять душу и полностью ее порабощать, опустошать.

Вот, когда мы так всматриваемся, вдумываемся в каждое слово Священного Писания, то мало-помалу уразумеваем его емкость. Каждое изречение – это поистине сгусток мудрости. И потому и получились эти мысли так хорошо свернутыми в лаконичную форму, в завершенный афоризм, что эта мудрость не от человеков, но изрекали ее Святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым (2 Петр. 1, 21). Размышляя над этими афоризмами, прикладывая сердце к тому, чтобы постичь их суть, получаем и представление о человеческом слове, которое является не только средством общения между людьми, но, прежде всего, открывает душевные тайны самого человека, помогает ему познавать самого себя, является средством спасения нашей души, ибо, как сказано, от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься (Мф. 12, 37).